СОБСТВЕННОЕ МНЕНИЕ БОРИСА БАРИНОВА
БАРИНОВ Борис Фёдорович
Родился 31 марта 1947 года в Нижнеудинске Иркутской области. Тренер. Начал играть в 1963 году в Нижнеудинске в юношеской команде «Локомотива», затем в клубных командах Иркутска – с 1965. Выступал нападающим и полузащитником за «Локомотив» (Иркутск) – 1967/68 и 1971/72, «Водник» (Усть-Кут) – 1968–1970 и 1972–1976, «Юность» (Омск) – 1970/71, «Знамя» (Воткинск) – 1976–1981 и 1982/83. В чемпионатах СССР провёл 13 матчей, забил 3 мяча (все – «Локомотив»).
Мобильный и старательный, отличался хорошей коньковой подготовкой, строго соблюдал игровую дисциплину, несколько сезонов был капитаном «Водника» и «Знамени».
Тренер (1994–1998, ноябрь 2001 – октябрь 2003, июль – декабрь 2004 и июль 2006 – январь 2007) и главный тренер (1998 – декабрь 1999) «Сибсканы» и «Байкал-Энергии» (обе – Иркутск). Главный тренер «Знамени» (Воткинск) – 1981–1983 (играющий – 1982/83), тренер «Лесохимика» (Усть-Илимск) – 1989–1992 и 2005/06, «Локомотива» (Иркутск) – 2003/04. Тренер школ «Локомотива» – 1983–1989, «Байкал-Энергии» (обе – Иркутск) – декабрь 2004–2005. Главный тренер женской команды «Рекорд-Гефест» (Иркутск) – 1992 – декабрь 1993. Под его руководством «Сибскана» была третьим призёром чемпионата России (1999), при участии Баринова – вторым (1998) и третьим (1995) призёром чемпионатов. Под его началом «Локомотив» стал чемпионом СССР среди юношей (1987), третьим призёром всесоюзных соревнований на призы клуба «Плетёный мяч» (1988); сборная Иркутской области была победителем Спартакиады народов РСФСР (1989); «Рекорд-Гефест» – третьим призёром чемпионата России (1993).
Вдумчивый, всецело преданный своей профессии, требовал от подопечных сознательного отношения к учебно-тренировочному процессу, тонко чувствовал физическое и психологическое состояние хоккеистов, особенно успешно проводил функциональную подготовку команды. Плодотворно работал с юными хоккеистами. Подготовил А. Баженова и А. Негруна, Д. Полякова и А. Шипилова, принимал участие в подготовке Е. Гришина, С. Домышева, В. Карелина. Внёс значительный вклад в развитие хоккея с мячом в Иркутской области.
28 января 2007 года погиб в автомобильной катастрофе недалеко от пос. Чистые Ключи Иркутской области.
Случившееся было просто невероятным. Подобно извержению вулкана в наших окрестностях. Собеседник, обычно вполне сдержанный, вида отчасти даже хмуроватого, взорвался вдруг и... На столешнице, мгновенно преобразившейся в макет хоккейного поля, пошли в атаку стаканы, мелкие предметы – скрепки-карандаши-ручки – наводили суету в центре, оплотом обороны обосновалась пепельница, а Фёдорович в наступательном порыве, вскакивая, голос повышая, пространно жестикулируя, расписывал тактику каждого своего бойца в отдельности, стратегию всей команды в целом.
Естественно, припомнилась сцена из кинофильма «Чапаев», где бравый комбриг картофелинами обозначал все возможные диспозиции сражения. Но ведь – было!
На главном тренерском посту (о высоких достижениях речь), если судить строго, Борис Баринов был лишь дважды – в 1989 году, когда стала его молодая команда победительницей Спартакиады народов РСФСР, да в 1999-м, с бронзой «Сибсканы» в чемпионате страны. Но, и это не парадокс: он никогда не был на вторых ролях («кушать подано»).
Чтобы разобраться в этом феномене, отправимся в путь. Размеренно. Шаг за шагом.
– Хоккей в моей жизни – случайность. Спорт – нет, в нашем провинциальном Нижнеудинске повезло с учителем физкультуры, который всецело был преданным своему делу. Сейчас я понимаю, почему приходят, предположим, в нашу хоккейную школу, мальчишки нескладные: прежде всё основывалось на гимнастике, закладывавшей силу, ловкость, координированность. Остальное – прилагалось. В школе мы всем занимались! У меня, в частности, был первый разряд по лыжам. Словом, кипели. Однажды проходили районные соревнования, не оказалось «зачётника»конькобежца. Обрядили меня в «канадки»: стартуй на пятисотку. Так в седьмом классе я «крестился», до сих пор в моём архиве хранится та грамота за мой «спортивный подвиг». А я по натуре, за что ни берусь, должен быть первым. Взялись зимой за хоккей. Наша Уда речка горная, вечером мы полынью на ней прошибаем, а утром глядим, все наши старания – прахом. Наледь вниз пошла, и нет для нас катка… Что же делать?! – берёмся за лопаты, снова скоблим для себя лёд. Однако как привлекательна стала для меня игра! При этом вначале обходились мы самодельными клюшками, лишь позже обзавелись «фирменными» клюшками и мячами. Что таить, стал я заводилой в этом новом для Нижнеудинска деле. Пытались даже расчистить полноформатное поле, однако нашим мальчишеским силам это было совсем неподъёмно.
Всякий раз, общаясь с Бариновым, я поражался его умению открывать что-то новое в понимании природы спорта. Нет, не только в открытии секретов хоккея с мячом, но именно в постижении профессионализма. Представьте – он, провинциал, приехавший в Иркутск поступать в институт (филиал московского Плехановского института, причём – технологического, заочного), что с успехом и сделал, тут же отправился к хоккеистам-железнодорожникам, где и предложил «свои услуги». Над ним вначале посмеялись, а потом… Что делать с таким настырным? Определили в группу на стадионе «Локомотив»-II. Здесь он по-настоящему на лёд встал. Отставая изначально от сверстников, которые прошли не только начальные классы, но и к «аттестатам зрелости» приблизились. Каково было оказаться в команде, в которой – Александр Комаровский, Геннадий Кривощёков, и – Клименко, Кожевников, Кондратьев… Они уже были на подходе к «мастерам», попробуй, догони! Вручили новичку списанные коньки – давай, мол, дерзай!
– Я на этих «деревянных» коньках много чего натерпелся. Ускорение делаю, чувствую, меня на борт заносит. Торможу, а не получается. Несколько рывков-ускорений сделаешь с резкой остановкой, и коньки «садятся». Вот учёба: оказывается, к одному из главных своих «орудий» надобно подходить со всем почтением. Мало коньки наточить, нужно знать, какова их сталь, какой камень взять для заточки. Лезвия уважать и знать надо, одно дело – динамовские, самые почитаемые в то время, второе – откуда-то со стороны явившиеся. Но ведь не станешь объяснять профессионалам, что к чему. Бью только с правой, привычной для меня, руки, оказывается, нужно осваивать и левую. Катание не ахти? Для бедных объяснение, что прежде классного в глаза не видывал. Самолюбие – превыше всего. Скрепил зубы. Месяц мучился, покуда мне старенькие коньки, оставшиеся в наследство от кого-то из мастеров, не достались. Я это за счастье посчитал, великое дело!
Поначалу, понятно, и близко к основному нашему юношескому составу не подходил. Ещё бы, при такой конкуренции. Однако данные физические, да ещё целеустремлённость, свою роль сыграли. Пусть затыкали мной «дыры» в составе, однако взяли на зональные соревнования в Кемерово, потом, в самый последний момент, на Спартакиаду народов России в Ульяновск попал. Потом и на финал Союза в Северодвинск отправили. Причём мы едва на первое место не выскочили, да только последний, всё решающий матч с московским «Динамо», пришёлся на 31 марта, день моего рождения, между прочим. Лёд уже совсем рыхлый стал, коньки проваливались, а Лёня Палладий (он потом весьма известным игроком стал, чемпионом мира), «саданул» метров с тридцати, наудачу, и – попал… Гена Кривощёков мяч уже ловит, а кто-то из наших крюк подставляет…
Он не представлял себя без «Локомотива», команды, как увиделось ему, единственной, на всю жизнь. Патриотизм необыкновенный. Милый, провинциальный – молодой. Однако сказывалось отсутствие пройденной в юношестве школы. Теперь уже всякий тренер, совсем по-научному, определяет, что коль скоро не прошёл в детстве его подопечный практики в детских командах, да в освоении не только технической оснащённости, но и тактических тонкостей, то потом не сдаст на то «экзаменов». А Баринов продолжал бороться, чтобы в состав железнодорожников «по мастерам», несмотря ни на что, пробиться.
– Особого внимания на меня в «Локомотиве» не обращали. Работал в депо, играл в его команде. Взяли меня в «мастера» на последней стадии подготовки к сезону. Вроде бы закрепился в составе. Начали чемпионат. Я больше на «лавке» сижу. Но понадобился! Поехали на очередной выезд на Урал, всякий соперник стоит уважения – свердловский СКА, «Уральский трубник», краснотурьинский «Маяк». Неудачной вышла поездка. Стало быть, искать тренерам оправдания. И я прекрасно понимаю Григория Аркадьевича Израильского, когда он виновников неудач нашёл в новичках – во мне, в Севе Белом… В Усть-Куте в то время команду первой лиги собирали, туда-то я и поехал. Славная, между прочим, была компания у Юрия Вениаминовича Эдуардова, назову: Вася Зырянов, Слава Говорков, Кожевников, Белый, Князьков. С «Водником» все считались. Нам случалось и «Локомотив» обыгрывать, пусть не в официальных встречах, но это ведь дорогого стоило!
В состав «Локомотива» Баринов так и не пробился. Дважды он тренеров не устраивал, в последний раз его не устроил... тренер! У экс-вратаря иркутян Виктора Елизарова, как оказалось, были весьма своеобразные взгляды на тактику. Так, главный как-то не представлял пасов вперёд, передач вразрез, но – «сыграй коротко, на ближнего», тут ретивое и взыграло. Отправился Борис искать судьбу в других местах. Приглашали его в команды высшей лиги, вспоминал, что прошёл всю предсезонку у Анатолия Лысенко в омской «Юности», тогда команде первой лиги («Да кто бы знал, что она в том году выйдет в «вышку»!). В итоге предпочёл более надёжный вариант, отправился в воткинское «Знамя», к… Юрию Вениаминовичу Эдуардову! В команду, подкреплённую авторитетом знатного оборонного – ракетостроительного – комбината. Пять лет жизни «Знамени» отдал, и тоже не без приключений. Ибо крепкой тогда была первая лига, в соперниках «Родина», «Маяк», «Строитель», «Север», «Североникель»… Однажды в Сызрани начали гоняться за атакующим полузащитником с самого начала матча, и махнул-таки кто-то клюшкой. Посидел на лавке Баринов минут с десяток, выплюнул кашу выбитых передних зубов, вышел на поле. Так «Пластик» «наградил» его металлом улыбки на всю жизнь.
– Я ведь главным тренером «Знамени» стал по необходимости. Начал команду собирать Эдуардов, потом прибыл Виталий Данилов (уровень – чемпион мира!). Но москвич в воткинских болотах быстро заскучал, осталась команда без «головы». Мне руководство весьма настоятельно предложило встать у руля. Теперь понимаю, сколько ошибок тогда натворил. Сел за учебники-книжки, начал из своих подопечных все возможные силы выматывать. На Валерия Лобановского равнялся: скоростные и силовые циклы, выездные модели, что-то даже применять получалось. Но, пожалуй, вопросов появлялось больше, чем ответов. Понимание смысла своей работы ко мне позже пришло, это особая статья…
Н-да, играющий тренер… За бортиками себя и не представлял, силы столько было, что всерьёз лет до сорока рассчитывал на поле выходить. Только однажды на тренировке Вахрушев такой со всей дурной своей силы цепляет меня клюшкой, лечу на лёд..., с последующим диагнозом – перелом ключицы. Уже в больнице, когда надо мной два умельца «колдовали», показалось, что-то не так у них складывается: «Этого нет? Ну, сделаем так…». Потом месяц меня оглаживали. Нагноение пошло, весь серый. А тут команда валиться стала. Приезжает «Родина», и Юра Паньков (начальником команды был) упросил: «Фёдорыч, приди на игру». Вот и знай, где найдёшь… Из Ижевска тележурналист приехал, увидел мои дела и: «У меня друг есть, Иван Стерхов, подавайся к нему». На следующий день я уже в республиканской больнице. Унылая тоска – стекла выбиты, кушетка какаято драная. Хирург мне говорит: «Я тебя беру, но ничего не гарантирую, шансов, сынок, мало». Через полчаса я уже на операционном столе лежал, почти час Стерхов вставленный штырь вытаскивал, ещё минут сорок скоблил. Думал всё, конец. Повторная операция. Вытащил меня Иван Васильевич! Да тут из тренеров меня «сбуксовали. Хоккеисты по цехам расписаны были, так называемые «подснежники», на этом «доброжелатели» и сыграли. Серьёзное дело замаячило. Ничем оно не закончилось, но какая тут работа? И рванули мы с семьёй из Воткинска домой, в Иркутск, квартиру второпях бездарно меняя.
В четвёртый раз Баринов в «Локомотиве» образовался. В новом качестве, но совсем с «понижением». Израильский, директорствующий в спортшколе, отправил его в НовоЛенино, на команду 1971 года рождения. Причём приоритеты отдавались, естественно, «Локомотиву»-I, на основе его парней предполагалось сборную формировать. Борису Фёдоровичу карт-бланш предоставили, дерзай, мол, но кто же мог поверить, что спустя лишь месяц после «вступления в должность» его бригада начнёт выигрывать? Помимо всего прочего, вскользь заметим, что приезжал Баринов на стадион к 9 утра, домой (на Синюшину гору) добирался к 8 вечера, в «сезонное» время жил практически без выходных.
– Костячок у нас сложился, многие потом на виду оказались, медали в «Сибскане» брали. Особенно выделять никого не хочется, разве что вот… вратаря у нас не было. Пацаны говорят: «Есть у нас один, в футбол играет». Привели Лёшу Баженова. Экипировали. На лёд вышел и – хлоп! Мы с Геральдом Штанько работали, он сам как раз вратарём был, что ж, поставил Лёшу в сугроб. И сразу же: «Борис, это находка». Через неделю мы его уже в ворота выкатывали. Вот что тебе скажу: почему-то больше вспоминаю тех, кто не заиграл. Какой талантище был Дима Поляков, в юниорскую союзную сборную входил, а вот переход во взрослый хоккей не удался. Олега Забурнягина и Сашку Проявина потеряли. Уже позже Миша Шалаев из «Сибсканы» ушёл, когда в ней кемеровская «диаспора» определилась…
Ну да хватит о грустном. Сейчас я понимаю, что пережил тогда некое качественное преобразование. Понял свою воткинскую ошибку – слишком зациклился на работе, до того «грузил» игроков, что только растренировывал их. А организм насиловать не надо, он сам должен выплеснуться. Нужно всё делать постепенно, по всем степеням, шаг за шагом: что дала матушка-природа, то и «вынимать» из своих учеников. Как раз пацаны заставили меня это понять. С ними, с азов, было проще и принципы создания команды определить. Мудрёного в них нет. Ровный состав, точнее сказать, без провалов в нём. Строгая дисциплина в быту (на поле она сама собой подразумевается). Бойцовские качества. Преданность
Вообще-то я всегда пытался идти своей дорогой. Да, набивая шишек. Да, порой выглядя совершенным дилетантом. Но стремясь учиться у всех, кто мог меня научить.
Девятый год работы с пацанами черту подвёл. Березники, Спартакиада народов РСФСР, молодёжные команды. Мы по возрасту всем уступаем в год-два. Это много. Но разгромили Свердловск при заслуженном тренере СССР Игоре Митрофановиче Малахове 12:2! «Выбили» ничью с Новосибирском. Чемпионы. Год 1987-й. Неудивительно, что к началу следующего сезона в составе «Локомотива» появились Гришин, Карелин, Поляков.
12 августа 2003 года. На сборе в Байкальске. Подготовка вратарей. Борис Баринов и Алексей Баженов
В Иркутске после чемпионата-1989 хоккейный мир переживал траур: «Локомотив» с треском выпал из высшей лиги. Естественно, что в «мастера» железнодорожников определили ещё нескольких воспитанников Баринова, а его самого председатель дорожного спортклуба Владимир Прокопьевич Беломестных прочил в помощники Олегу Георгиевичу Катину. В планах задача однозначная – вперёд и вверх. У Бориса Фёдоровича своё мнение: год-два наиграть ребят в первой лиге, а потом вернуться в элиту русского хоккея всерьёз и надолго. Согласимся, дело совершенно немыслимое! Этакое спортивное инакомыслие.
«Локомотив» принялся решать – с благополучным исходом – свои проблемы. Баринов отправился в усть-илимский «Лесохимик» вновь начинать с нуля, с первой лиги. Но при нём – Баженов и Негрун, Карелин и Поляков, Разумов и Мочалов. До того дошло, что северяне на победу в финальной «пульке» лучших команд лиги претендовали, немного не достало, чтобы повышение в классе получить. Впрочем, здесь по поговорке – «да кто ж ему даст?». В Усть-Илимске в следующем сезоне Баринова хватило лишь на первую его половину.
Пожалуй, мне пришлось более других коллег общаться с Фёдоровичем. Он был непрост характером, и дружественные (ни в коем случае не претендую на высокое – дружеские) наши отношения складывались не в одночасье, даже не одним годом. Может, это всего лишь мои воображения, но поначалу, кажется, он поглядывал на меня как на некую докучливую единицу; к счастью, затем всё образовалось.
Баринов отнюдь не был эталоном общительности или, упаси, Боже, – лихим затейником, балагуром и пересмешником; скорее – молчаливым, хмуроватым, сосредоточенным на чём-то своём. Но ведь рассказчик – замечательный, и с чувством юмора всё в порядке, и камня за душой держать не будет, не умеет.
Работая как одержимый, он требовал того же и от окружающих. Получив обещания от лиц вышестоящих, просил неукоснительного их выполнения: во благо общего дела! Становясь в глазах этих самых лиц совершенно непереносимым. Сам переживая ситуацию мучительно. Зачастую предпочитая разрешать её разрывом отношений. Тут и вспомнить врачебное присловье, когда зубы рвут – «боль мгновенная, исцеление полное», к тому, что в нашем случае всё происходило с точностью до наоборот.
Баринов вновь приходит… нет, уже не в «Локомотив», в «Сибскану», помощником Катину. Начиная работать по уже выверенным лекалам. Читаем: с теми нагрузками, которые опробовал и считал апробированными для себя.
– Вся предсезонка на мне была. Но случился конфликт с Сергеем Семёновым. Оборвал Сергей все телефоны. Катин меня не поддержал. Ну, а команда тогда четвёртой стала… Для меня «подвернулся» женский «Рекорд». Но об этом «ликбезе» лучше и не вспоминать.
Принято считать, что даже отрицательный результат – всё-таки какой-то итог. Работа Баринова в «Рекорд-Гефесте» (команда обзавелась покровителями из коммерческой фирмы Игоря Харькова), помимо своего главного, магистрального русла, имела ещё и множество проток. Соединённых прежде всего с обилием интриг, закрученных в интересах представительниц, старающихся командой на каких-то «кисельных берегах» порулить. Лишённый всякого дара закулисного лавирования, Баринов вначале в это с величайшим удивлением вникал, затем попытался бороться, а потом и попросту взорвался, мутной воды не вынеся. В ту пору я достаточно мучительно искал формулировку для объяснения добровольной отставки тренера, в конце концов остановившись на показавшейся мне нейтральной «наставник и команда не поняли друг друга». Фарисейство иногда бывает наказуемо. Мы с Фёдоровичем встретились на матче «Сибсканы» с «Сибсельмашем» (момент истины запомнился ещё и потому, что перед самым началом игры на стадионе этак на полчаса исчезло освещение), и он, чёрный лицом, в подтрибунье высказал мне что-то очень тяжёлое. Вроде «ты же всего не знаешь, а туда же»; эх, Фёдорыч, да там всё на поверхности было, возможно – мой грех, что в газетной строке это не уложилось; а может, и к лучшему, что грязевые потоки вскрывать не пришлось. Тебя бы это особенно не успокоило, а репутацию об эти никчёмности марать, уверен, не стоило.
Мы договаривались двигаться не слишком поспешая, но пришло время прервать этот размеренный пунктир. Останется за спиной его приход в «Сибскану», славная работа с Сергеем Лихачёвым, первые громкие – медальные – успехи наших земляков… Мы остановимся в 1998 году, когда волей обстоятельств возглавил он свою команду.
Был некогда в отечественной журналистике определяющий жанр публикации штамп – «В лаборатории…», кого угодно – учёного-врача-учителя, а то и слесаряплотника-металлурга. Бронзовый чемпионат – в стенах лаборатории тренера Бориса Баринова.
– Говоришь, перед началом чемпионата никто из соперников нас в расчёт не брал? Логично, баланс потерь и приобретений совершенно не в нашу пользу складывался. Излишне говорить о квалификации Юрия Никитина. Вадик Губарев, при всей своей нестабильности, в «серебряном сезоне» несколько игр на добротном уровне провёл. Что до Смолянинова, то он попросту место занимал, совсем ему не принадлежащее. Я отказался от, так сказать, услуг Ивана Кунстмана, игрока вроде бы с именем, по той же причине – ничем особенным он не отличен, лишнюю головную боль себе приобретать? – извините.
На встрече с генеральным директором ОАО Иркутскэнерго Владимиром Колмогоровым
Для многих стало неожиданностью, что мы расстались с Лёшей Негруном. Но моё твёрдое убеждение – три «основных» вратаря в команде совершенно не нужны. Да, мой «пацан», да, по живому резал. Баженов и Речкин оказались на нужном уровне, в боевом тонусе, дополняли они друг друга. У Лёши Баженова повышенный уровень эмоциональности, для тебя это открытие? Когда он устаёт психологически, то и физически, так сказать, начинает «выпадать». А тут как тут весёлый и бодрый Реча!
В актив заносим возвращение Александра Шишкина. «Самый-самый» наш хоккеист. Есть высочайшее мастерство. Есть бойцовский характер. Умножим (именно умножим) эти качества на профессионализм настоящий: это Шишкин. Но мог ли я знать, как он себя проявит? Есть мастер – определяем его на ответственнейшее место опорного хава. Э, стоп, не прошло. Быть Саше «просто» полузащитником, или – передним полузащитником? Чтото не то. Может быть, сыграть ему «под нападающими»? Всё на месте, а глаз не радует. Определили Шишкина центральным нападающим: то, что нужно! Но ведь ему ещё нужно было забыть о бенди, в который он играл последние годы, выбросить из памяти скандинавские варианты. Избавиться от стереотипов.
Поначалу не радовали бортовики. Витя Захаров обычно трудно в сезон входит, приходилось его частенько подменять. Дима Соколов играл неровно в первую очередь из-за тактических промахов, но затем – надёжен, продуктивен, стабилен.
Лёшу Терентьева, Терема нашего, я называю открытием чемпионата. Два года он провёл в Иркутске, ничем особенным себя не проявляя. Нашли ему место на поле – опорник, поверь, соперники от него стонали. Вася Никитин лучший сезон в карьере провёл. Проделывал гигантский объём работы, и нужно было следить даже, чтобы его не «загнать». Настроенность у него всегда высочайшая, аккуратнейший человек в работе.
А вы называете открытием Сашу Труфанова? Я упомянул Смолянинова, не будь его, Саша к нынешнему сезону был бы готов на все сто процентов. Но не было должного опыта, многие недостатки, только практикой искореняемые, мешали раскрыться полностью. Но были желание и заряженность. Он места в команде характером добился. Замечу, кстати, что мы его «погоняли» едва ли не по всем позициям на поле, выпускали в случае надобности «чёртиком из табакерки». Пусть на эпизоды, но он их исполнял. Дала о себе знать новая волна – Ташкинов, Юсупов, Ковалёв. Вот и резерв обнадёживает.
Сезон же в целом прошёл, так сказать, планово. Мы с некоторым трудом преодолели барьер первого этапа Кубка, выходили играть изпод нагрузок. Конечно, можно было спланировать и так, что выскочили бы на лёд «свежими огурцами», заскочили бы махом в этап второй, но потом непременно бы «сдулись», как случилось это с тем же «Кузбассом». В чемпионате болельщики нас не очень воспринимали аж до конца января, до игры с «Енисеем» 31-го числа. Подошли к финишу «регулярки» (применю профессиональный термин) на уровне суперкомпенсации, когда всё, тяжелой работой достигнутое, заложенное, свой выход получает. И даже сверхплотный график (совершенно очевидно, что никакой другой команде ничего и близко подобного пережить не пришлось) большой помехой не стал. Но будущий сезон ещё тяжелее будет…
Октябрь 2003 года. Борис Баринов на сборе в Красноярске
Не ошибусь, предполагая, что Борису Баринову многое в его деле давалось с мучительными раздумьями, самокопанием и самоедством, с перебором великого количества вариантов возможного развития событий. Как принято сейчас, вполне безграмотно, говорить – «в разы» больше их было, чем у многих его коллег.
Случай совсем уж для «служебного пользования». Впервые о нём скажется открыто. С приездом в Иркутск архангельского «Водника» на полуфинальный матч его главный тренер Владимир Янко был обласкан гостеприимством, даже принят в областном правительстве. Владимир Владимирович нашёл время и место, чтобы походя заметить: «Кстати, кто такой Баринов? Что-то я такого тренера не знаю». Борис Фёдорович..., как бы это определить – вспылил? Так, что его потом долго разыскивали. Я вспомнил об этом, чтобы увидеть в личности Бориса Фёдоровича Баринова ещё одно – ранимость и незащищённость, при всей крепости и смелости духа.
* * *
…После традиционного восстановительного сбора в Байкальске перед началом плей-офф, автомобиль, в котором Баринов возвращался домой, вылетел с дороги.
…Я никогда не спрашивал, что же столь притягательного таит для него эта игра, русский хоккей. А ведь нужно было! Сейчас корить себя за это, понятно, глупо и бесполезно. И всё-таки возьму на себя смелость утверждать, что Боря, Фёдорыч, Борис Фёдорович Баринов, несмотря на свою кажущуюся прагматичность, был истинным романтиком.
…Он отдавал игре всего себя, без остатка. Всю свою дорогу по ней он прошёл, со всеми испытаниями, до конца, поднимаясь к вершинам и оступаясь, познавая проигрыши, но не признавая поражений. Он прошёл свой жизненный профессиональный путь, не склоняя головы, твёрдо уверенный в правильности однажды выбранного пути. Без конца постигая таинства выбранного дела, Ученичество (не найдём в этом определении ничего школярского) длилось всю его жизнь. Сегодня, сейчас, несмотря на всю скудность этих строк, примем за главное – феномен тренера Баринова, добивавшегося успехов не благодаря обстоятельствам, но – вопреки им.
Последние строки слишком пафосны, скажет кто-то. Время их появления – в дни прощания с Борисом Бариновым, они совершенно искренни.
…В годовщину его гибели на Северной трибуне стадиона «Труд» во время игры «Байкал-Энергии» болельщиками был растянут внушительных размеров баннер с портретом Бориса Баринова.
Пронзительное воспоминание.
Юрий ЕЛСУКОВ
Связанные страницы: Валерий Савин, Сезон 1998/99
